Заслуженный американский режиссер Рон Ховард – по-своему, по-особенному талантливый человек, ведь ему удалось сделать еще глупее книгу, которая и сама-то по себе особыми интеллектуальными характеристиками не блещет.
Некто, кому по книге было положено быть высоким зеленоглазым гиперинтеллектуалом с необоримой харизмой, а на деле оказавшимся низеньким персонажем хипстерской внешности лихорадочно бежит по пробуждающейся Флоренции и, обменявшись парочкой пафосных слов с преследователями картинно бросается вниз. Некий осунувшийся мужчина не первой свежести (ну, вы знаете, как может выглядеть Том Хэнкс, когда в очередной раз вынужден играть профессора Лэнгдона) приходит в себя в скудной (по их, по гарвардским меркам) больничной палате, откуда ему вскоре придется улепетывать изо всех сил. И это – невзирая на полное беспамятство, повреждение головы и торчащие отовсюду трубки да капельницы. Но еще круче ему придется позже – ведь ему доведется отыскивать всяческие загадки, шарады, анаграммы и прочие ребусы и – более того – еще их и разгадывать (правда, некоторые из них для упрощения процесса будут на английском – но кого же может удивить язык Шекспира на какой-нибудь флорентийской фреске или посмертной маске великого Данте?). Но чего только не сделаешь ради спасения от жуткой смерти половины человечества, приговоренной мерзким маньяком к адским мучениям? И что особо восхищает, так это то, что профессорская голова еще не раз будет подвергнута испытаниям на прочность.
Дэн Браун, справедливости ради скажем, со времен своего дебюта под названием «Код Да Винчи» изрядно эволюционировал – и предложения стали малость длиннее, и википедийный набор премудрости как-то умелее вписан в сюжетную канву, и даже более того – общий пафос «Инферно» в принципе вполне современен и серьезен. Но Рон Ховард, можно предположить, настолько вошел в колею экранизаций Брауна и проникся духом прежних его творений, что ничего из вышесказанного не заметил, превратив достаточно стройную литературную конструкцию Брауна в бессмысленную суету и беготню по улицам итальянских и турецких городов и совершенно выхолостив и без того не особо мудреное (но все же присутствующее у Брауна, чего уже немало!) послание морально-этического свойства. При этом – в добавок ко всему – в погоне за интригой (ну кто же пойдет смотреть все известный сюжет?!) Ховард со сценаристами ощутимо подкорректировал ряд сюжетных поворотов, чем рискует вызвать гнев почитателей творчества Брауна. И что же тогда остается в сухом остатке? Разве что Микки-Маус.