Что в голове, то и на экране

Режиссер Джон Эрик Даудл со своим братом-сценаристом Дрю взвалил на себя непосильную задачу – совместить в одном фильме несколько жанров в модной (и, сказать честно – изрядно поднадоевшей) стилистике found footage (т.е. случайно найденных киноматериалов). Тяжесть задачи погребла под собой бедолагу.

Рыжеволосая девушка Скарлетт (Пердита Викс) пробирается в Иран, чтобы в находящихся под угрозой немедленного уничтожения пещерах найти ключ к местонахождению пресловутого философского камня. Как ни странно, ключ находится и приводит Скарлетт в Париж. Там при помощи своего давнего друга Джорджи (Бен Фельдман), знатока арамейского языка, проводящего досуг за тайной починкой часов на Нотр-Дам де Пари (!!!), он попадает в Лувр, где путем поджога (!!!) надгробной плиты знаменитого алхимика 16-го века она выясняет, что философский камень скрыт в парижских катакомбах. Туда она с Джорджи и отправляется в компании парижских диггеров Папийона, Сукси (сообщим на всякий случай, что это девушка) и Зеда. Все это снимается Бенджи, который намеревается сделать из этого всего с позволения сказать материала документальный фильм. Вот там-то и зрителя и ожидает основная доля безумия, заключенного в этом фильме.

Фильм, которому ради пущей привлекательности прокатчиками присвоено название «Париж, город мертвых» (известно, какой коммерческой привлекательностью обладает название столицы Франции) на самом деле называется «Как наверху, так и внизу». Перефразируя это крайне оригинальное название, ленту можно было бы назвать «Что в голове у режиссера, то и на экране». А голова режиссера подобна некой свалке из популярных романов не самого высокого пошиба (вроде творений Дэна Брауна), классических приключенческих экшенов (на подобие лент об Индиане Джонсе), фильмов-страшилок и прочая и прочая и прочая. То есть это голова современного человека, живущего в эпоху развитого постмодернизма, в которую автор оперирует не самими архетипами (по причине неведения об их существовании), а их интерпретациями из более ранних опусов массовой культуры. К тому же господин Даудл не утруждает себя ни логикой, ни драматургией, чему несказанно рады непрофессиональные актеры, занятые в фильмы. По окончании 93 минут этой ленты как-то вдруг понимаешь, что финальные титры – едва ли не лучший кусок этого фантасмагорического опуса.