Мамочки!

Кажется, что все восторги, которыми переполнены буквально все рецензии на пятый фильм Ксавье Долана «Мамочка», обязаны своим появлением больше устоявшемуся реноме его автора – мультидисциплинарного вундеркинда, уже успевшего разделить в последних Каннах Приз Жюри с самим Годаром.

Диане (актриса-фетиш Долана Анн Дорваль) 46 лет, она вдова, потерявшая мужа 3 года назад, но не теряет надежды выправить свою жизнь, дающую ощутимый крен. Но когда она узнает, что ее пятнадцатилетнему сынку-социопату Стиву, устроившему пожар в исправительном заведении, который привел к тяжелым увечьям его коллег, грозит помещение в психиатрическую лечебницу, то решает доказать весьма циничной директрисе (а заодно – и всему остальному миру), что любовь способна творить чудеса. Так они оказываются в небольшом таунхаусе где-то на окраине квебекского мегаполиса, который и станет практически единственным местом действия этой более чем двухчасовой картины. Как-то само собой к ним прибивается Кайла – бывшая учительница старших классов, находящаяся в бесконечном «отпуске» из-за начавшихся 2 года назад проблем с речью. Вместе они образуют необычный любовный треугольник (тут отдадим должное Долану и его чувству меры и такта – он сумел удержаться на тончайшей грани приличия и в то же время сумел вполне раскрыть слоган ленты – «мы с тобой ближе, чем мужчина и женщина»). Внутри этого треугольника (или, если угодно – пирамиды) образуется та атмосфера, которая вроде бы помогает Стиву стать более сдержанным и разумным, но…

Вот без этого «но» Долан не был бы Доланом – на последние 15-20 минут фильма он припасает для зрителя весьма необычный сюжетный ход, который, возможно, и покорил каннское жюри и сонмы кинокритиков по всему миру. Но тоже самое «но» и оставляет двоякое ощущение от его фильма, практически полностью разрушая психологическую достоверность предыдущих двух часов экранного времени и делая финальный рывок Стива к свободе под песню Ланы дель Рэй Born To Die надуманным и неубедительным. Конечно, почитатели таланта Долана (а он никакому сомнению не подлежит) получат от просмотра «Мамочки» все чего они ожидали: вундеркинд Ксавье удивительно мастеровит для юноши своего возраста, столь же, как и ранее, раскован в своих артистических движениях, и в меру изобретателен (хотя прием с «кадром-инстаграммой» и его трансформацией работает лишь один раз, но никак не два). Так что, без сомнения, «Племя» Слабошпицкого, будь оно допущено нашим оскаровским комитетом к борьбе за самый престижный кинотрофей мира, оказалось бы в прекрасной компании.