Плохая девчонка Селестина

В своей адаптации, весьма близкой оригиналу Октава Мирбо, Бенуа Жако обрушивается на буржуазное доминирование всех времен. Его версия отмечена стильной сухостью постановки, но изнутри словно светится благодаря великолепной Леа Сейду.

Три года спустя после ленты «Прощай, королева», Бенуа Жако вновь встречается на съемочной площадке с Леа Сейду и вновь поручает ей роль служанки в костюмном фильме. Но сколь же разняться эти ленты: разные описываемые эпохи (ІІІ Республика и увядающая монархия), да и горничная из последнего фильма режиссера обладает гордой личностью в отличие от покорной чтицы, боготворящей свою госпожу Марию-Антуанетту. Леа-Сидони тайно любила королеву, тогда как Леа-Селестина с трудов сдерживает гнев, открывая очередной грязный секрет своих хозяев. Сидони находилась в противоходе к своему социальному классу и революции, которая бушевала за стенами Версаля, тогда как Селестина была бы в восторге, если бы подобная революция обрушилась на режим Третьей Республики.

Таким образом, два этих фильма Бенуа Жако ведут своего рода исторический и политический диалог, но Селестина по бунтовскому духу ближе другим героиням лент режиссера, таких как «До скорого», «В глубине леса» или же «Вилла Амалия». И хотя действие «Дневника» разворачивается на сломе 19-го и 20-го веков, фильм связан и с веком 21-м. Унизительные интервью при приеме на работу, давление хозяев, гнусность господствующего класса, добровольная услужливость наемных рабочих, социальная пропасть, горечь, которая превращается в ненависть к козлам отпущения (ярый антисемитизм садовника Жозефа, сыгранного Венсаном Линдоном, характерен для той эпохи дела Дрейфуса), ощущение духоты и отсутствия будущего – вот те мотивы фильма, которые вполне могут быть понятны и в нашем 21-м веке и не только на Западе. Но политико-социальный посыл фильма Жако – лишь один из его аспектов, ведь начало 20-го века – это и начало еще двух столь любимых режиссером дисциплин – кино и психоанализа. В каждом моменте ленты таятся видимое и скрытое, то, что позволяется видеть обществу и то, что скрывается, сознательное и бессознательное. В клетке жёстких социальных кодов чувствуется биение жизни. Садизм и извращения хозяев дома, бунт Селестины, плотские желания и ксенофобский зуд садовника. Постановка Жако позволяет преодолевать эту двойственность между классицизмом и модерном, сухостью и определенной неряшливостью, жесткими корсетами платьев и жаркой плотью заключенных в них тел. «Дневник горничной» Жако не столь «странен», как версия луиса Бунюэля. У Бунюэля Селестина не спит с садовником, а выходит замуж за соседа своих хозяев, присоединившись к буржуазии путем этого брака. Здесь же она бежит с садовником-антисемитом, идей которого она не разделяет, но зато принадлежит к одному социальному классу.  В итоге, Селестина Бенуа Жако становится символом бунта против системы, задуманной господами с единой целью продления их привилегий. И на чьей стороне режиссер – совершенно очевидно.

Так что зрителю этого фильма, премьера которого состоится 15 июля на 6-м ОМКФ, предстоит большая внутренняя работа, но можно не сомневаться, что плоды ее не пропадут понапрасну.