Галлюцинации о воскрешении

Режиссер Дэвид Гэлб снял удивительное кино. Удивительное своей банальностью, но – в тоже время – и тем, что в этой банальности когда-то была своя новизна. Вот только время (и прокатчики) сыграло с фильмом «Эффект Лазаря» дурную шутку.

Группа крайне талантливых (приказано верить по умолчанию) ученых 4 года бьётся над изготовлением сыворотки, которая в сочетании с лоботомией (уж очень похожа показанная на экране процедура воскрешения на это изуверское действо) способна вернуть биологическое существо к жизни без необратимых изменений в головном мозге. Именно в тот день, когда эксперимент увенчивается успехом и слепой ретривер возвращается к жизни, руководство университета, науськиваемое некой зловещей фармацевтической корпорацией, прикрывает лавочку. У славной четверки вместе с примкнувшей к ним девушкой-оператором остается несколько часов, чтобы еще раз провести эксперимент и запечатлеть свои имена в истории науки и человечества. Но, как известно, спешка хороша при ловле блох – одна из участниц забывает снять обручальное кольцо, и безутешному жениху приходится ставить эксперимент уже на ней…

Режиссера Гэлба можно, конечно, обвинить если не в плагиате, то в творческом заимствовании пусть и не конкретных эпизодов и сцен, но сюжетных идей. Идея о группе гениальных медиков уже использовалась в «Коматозниках» Джоэла Шумахера, про Куджо упоминает один из персонажей ленты (с той лишь разницей, что ретривер становится не в меру агрессивным не из-за укуса летучей мыши, а из-за последствий эксперимента). А вот прослышав про то, что воскрешенная героиня ленты (в обличье Оливии Уйалд) получает способность задействовать 100 процентов своего головного мозга, а вместе с этим и всяческие телепатические и телекинетические возможности, умудренный зритель воскликнет: «Так это же из «Люси» Люка Бессона!» И ошибется, ведь производство «Эффекта Лазаря» было полностью закончено еще в 2013 году, то есть до бессоновской «Люси». А затем «злобные» прокатчики отложили ленту на полку до лучших времен – и тем самым лишили ленту единственного ее козыря. Так что это Бессона можно в данном случае заподозрить в творческом заимствовании. Вот только Люк, очевидно, владеет каким-то алхимическим рецептом, превращающим все что угодно в золото, а Гэлб – нет. И, кстати, интересно, чтобы получилось из сюжета «Эффекта Лазаря» в руках все того же Бессона? По степени маразматичности он, этот сюжет, как раз из числа бессоновских.