По другому колу

Вчора, 16 грудня 2008 року, в столичному кінотеатрі “Україна” відбулася прем'єра сімйеної комедії “Кохання-зітхання 2” режисера Максима Пежемського. Презентувати стрічку в Україні приїхали продюсер Ренат Давлетьяров та акторки Крістіна Орбакайте та Ольга Лєбєдєва.

Перший фільм “Кохання-зітхання”, що вийшов на екрани в березні 2007 року, тільки в Росії переглянули більше 2 мійльонів глядачів, то ж бажання продюсерів закріпити успіх цілком зрозуміле. У створенні сіквелу прийняли участь кілька членів творчої групи першого фільму: продюсер Ренат Давлетьяров, сценарист Андрій Курейчик, виконавці головних ролей Гоша Куценко, Крістіна Орбакайте та Андрій Ургант.

В режисерському кріслі Алєксандра Стріженова, який зняв перший фільм, змінив петербуржець Максим Пежемський, автор “Переходу товариша Чкалова через Північний полюс” та кримінальної комедії “Мама, не горюй” у двох частинах. Пропонуємо вашій увазі інтервью з режисером.

- Расскажите, пожалуйста, как началась Ваша работа над проектом «Любовь Морковь 2»?

Как это обычно бывает в продюсерском кино, мне позвонил продюсер Ренат Давлетьяров с предложением поработать над этим фильмом. Я согласился, потому что для меня это был совершенно новый жанр. «Любовь-Морковь 2» - это самая настоящая комедия, комедия положений. Просто было  интересно понять, что у меня получится сделать в этом жанре.

- Сильно ли этот жанр отличается от того, с которым Вы работали раньше, например, в фильме «Мама, не горюй!»?

 

Обычно приходится работать между жанрами, а здесь ситуация несколько иная. «Любовь-Морковь 2» - это комедия в чистом виде, это почти Чаплин. Я имею в виду не содержание, а сам стиль. И этот стиль диктует свои правила: постоянно должны быть смешные положения, нелепые ситуации, и чем их больше – тем лучше.  В этом есть своя правда, но с ходу понять ее правила, особенно если они удачно сработали  в предыдущей  картине, достаточно тяжело.

- Получается, что работать над второй частью «чужой» картины сложнее?

Снимать продолжение чужого фильма в чем-то более легко, а в чем-то более тяжело. С одной стороны, в ней уже есть наработанные другими людьми плюсы, уже понятны все выигрышные моменты, на которые делается ставка, но, с другой стороны,  под все это нужно активно подстраиваться, а это достаточно непросто для режиссера, потому что он, фактически, входит в чужую игру, правила которой сложились без него, тут очень многое зависти от того, насколько история «тянула» на продолжение.

Я знаю, о чем говорю – я снимал и продолжение собственного фильма, это тоже не просто. 

- Вы уже не в первый раз работаете с Гошей Куценко. Как у Вас складываются с ним отношения на съемочной площадке?

Когда мы были знакомы только по моей первой картине «Мама, не горюй!», нам было очень легко работать. Но со второй частью нам всем было уже сложнее. Во-первых, из-за того, что  после первого фильма прошло уже много времени. Во-вторых – сценарий был не очень доделан. Но Гоша, как всегда, очень старался, он всегда такой, ему интересно работать, улучшать, искать.

А «Любовь-Морковь 2» - это полностью его вотчина. Он уже в первом фильме сработал очень хорошо и здесь, во второй части, он был потрясающ. Всегда хорошо работает над ролью... Он очень хороший комедийный актер, я считаю. Я всегда готов с ним работать, потому что он очень здорово развивается, прямо на глазах. Я вижу, как он  всё лучше и лучше работает, всё толковей. Каждый новый фильм, видимо, дает ему опыт.

Я в нем вижу, прежде всего, потрясающего комедийного актера, а не супермена и не сверхзлодея, которого он частенько играет. Для меня это очень добрый и  светлый человек, которого, кстати, очень любят дети. На съемках «Любовь-морковь 2» он очень много репетировал с Денисом, своим «сыном» по фильму, с которым по сюжету они меняются телами, перенимал его привычки.

- А как вы оцениваете Кристину Орбакайте в этом фильме?

Это совершенно её роль, её изобретение. Она играла в первом фильме мужчину, здесь надо было играть девочку. Конечно, девочку ей было играть легче, потому что она сквозь это прошла. И вот они с Гошей составили прекрасную пару – взрослые тела, детские души. Как это получилось – решать зрителю.

- Был ли такой момент во время съемок, который вам больше всего запомнился?

-Нам всем очень запомнился эпизод, когда во время съемок «утра перевоплощений» Глеб Голубев в теле Гоши Куценко должен был влететь в комнату отца и с криком: «Папа, а почему теперь я здесь лысый, а здесь…», приспустить пижамные штанишки. Съемочная группа просто свалилась от хохота, когда во время съемок этой пикантной сцены Гоша Куценко приспустил – и очень низко эти самые штанишки, под которыми… красовался черный носок, надетый на интимное место. Конечно, перед этим детей мы со съемочной площадки увели.

- А как проходил подбор детей?

Мы очень долго искали детей, сводили друг с другом, выбирали. Старались, чтобы они были похожи: мальчик на Гошу, девочка на Кристину - и физиономически, и по типажу.

Нам было важно, чтобы они могли перенять привычки друг друга.

А вообще, с детьми и с животными всегда сложно работать.

Собаки, кстати, у нас в фильме тоже были. Были очень тяжелые съемки, в закрытом помещении, с пиротехникой, со взрывами. Это был очень хлопотный момент.

Но что делать, если в фильме по сценарию есть животные и дети…Тем более, это семейная комедия, и без детей ее, естественно невозможно сделать.

- А у Вас у самого есть дети? Повлияла ли работа в этом фильме на ваши отношения с ними?

У меня есть дочь, ей почти 20 лет, она уже самостоятельный человек, у нас с ней отношения взрослых людей, хотя, конечно,  она для меня все равно еще ребенок.

Ничуть моя работа на отношения с ней не повлияла, единственно, что я все это время жил в Москве и соскучился по ней и по всей семье.

А  вообще посоветовал бы журналистам не транслировать события в фильме на частную жизнь тех, кто его делал, такие влияния иногда бывают с точностью до наоборот – к примеру, Тинто Брасс, король киноэротики был примерным семьянином, а жена ему на съемках бутерброды подносила.

Всякое бывает.

- А Вы сами каким были ребенком? Вы с детства знали, кем хотите стать?

-  Честно говоря, я не очень помню, кем собирался стать. Мне кажется, это нормально, потому что это такой хаотический процесс и правильно понять свою судьбу заранее маленький человек чаще всего не сможет. Это редкий случай, когда ребенок с самого начала знает, кем он будет. Обычно это какое-то патологическое влияние родителей, чаще всего вредное для детей. Я считаю, что выбор должен быть свободным. Меня родители именно так  растили. А с другой стороны, некоторые люди с самого начала знают, кем хотят стать, и у них все прекрасно получается. Но я не такой.

 

- Взаимопонимание между детьми и родителями – это важнейшая тема, которая затронута и в фильме…

Да, это его главная тема. И она никуда и никогда не денется, потому что от этого взаимопонимания многое зависит и для детей, и для спокойствия родителей.  Ведь если предложить ребенку выбрать детство, проведенное во взаимопонимании в семье или в формальных отношениях типа «дети-взрослые», то что, как вы думаете, выберет ребенок?

Конечно, первое.

С помощью истории, понятной и взрослым и детям, мы пытались сказать, насколько это важно, когда люди пытаются понимать дуг друга. Даже рабочее название у нас было «Пойми меня». Но одно дело говорить: «пойми», а другое дело в реальной жизни это делать. Хотя  если ты кого-то поймешь - это ещё не факт, что тебя поймут самого.

 

- А Вы как комедийный режиссер, на ваш взгляд, обладаете чувством юмора? Вы «душа компании»?

- Чувством юмора – да, а душа компании – вряд ли. Это мне вообще не очень свойственно, а для, как вы сказали «комедийного режиссера» совсем не обязательно. Леонид Иович Гайдай, например, судя по тому, что о нем рассказывали, был мрачным, тяжелым человеком, а зато какие у него смешные фильмы! Сказать, что у него нет чувства юмора, было бы несправедливо.

- А Вы не планировали попробовать себя в другом жанре, кроме комедийного?

Ну, во-первых, я еще не успел снять тех комедий, на которых я сказал бы себе, что пора остановиться. На мой век комедий хватит, я думаю. Тем более, сейчас этот жанр себя чувствует вполне неплохо, даже, говорят, и сейчас, во время кризиса он выживет. К сожалению, у нас он мало открывает своих новых граней. Все открытия уже давно сделаны, и не в России. А в России как бы заново открывает  комедию. А ведь существует множество ее видов: пародии, черные комедии, трэш-комедии.

Я надеюсь, что у меня еще будут возможности экспериментов с комедией. В ее чистом жанре я уже поработал. А вот в трагикомедиях, в трэше мне бы очень хотелось поучаствовать. Ну и серьезные фильмы: я бы с удовольствием снял нормальную драму, потому что это единственный чисто авторский жанр, там меньше всего ограничений.

- Нередко кинорежиссеры черпают вдохновение в литературе. Как Вы относитесь к экранизации художественных произведений?

Есть очень много хороших литературных произведений, которые в силу организационных, финансовых причин просто невозможно осуществить в кино, и я вынужден это учитывать. Мне очень интересно, что делают собственно современные литераторы – у их отрасли гораздо меньше оборот, чем в кино и на ТВ, и они от этого гораздо более свободны и лишены того количества штампов, как вгиковцы, например.

 

- А если не брать коммерческую составляющую, то есть ли такое произведение, которое было бы интересно Вам как художнику?

Если говорить об известных читателю книгах,  то мне очень нравятся произведения Виктора Олеговича Пелевина. У него прекрасное чувство юмора, но далеко не все его рассказы и романы кинематографические. Их выигрыш именно в чтении.

Еще я бы с удовольствием снял фильм под названием «День опричника» по роману Владимира Сорокина. Но по нему уже ставится спектакль, да и мне пока ещё надо набраться опыта, чтобы потом подступиться к такому колоссальному произведению.