Ксавье Легран: «Наследник» - завершение оперы

Вскоре на украинские экраны выходит «Наследник» - новая лента французского режиссера Ксавье Леграна, сделавшего себе имя семь лет тому назад фильмом «Опека», который, помимо множества других престижных наград, удостоился и приза ФИПРЕССИ на 47-м Киевском Международном кинофестивале «Молодость». Почему между двумя фильмами режиссера прошло целых семь лет и в каком жанре снят предлагаемый нашему зрителю фильм вы можете узнать из интервью с автором, которое взял корреспондент портала kino-teatr.ua в Париже в январе этого года.
- Всем известно, что снимать второй полнометражный фильм после столь успешного первого, - тот еще вызов. Как вы пережили этот этап?
Как видите, я взял паузу. Сначала я почти 2,5 года ездил по всему миру, представляя «Опеку». Потом я вернулся в театр, где сыграл несколько ролей. Также я еще снял 2 эпизода в одном сериале. Да и продюсировать мой второй фильм было весьма непросто, ведь в его создании принимали три страны – кроме Франции, это еще Бельгия и Канада. И, кстати, хорошо, что я взял паузу, ведь я полагал, что нужно снимать, что хочется самому, а не то, что от меня ожидают.
- А как бы вы определили жанр вашего нового фильма – это полар? Психологический триллер? Черный фильм? Или же фильм, основанный на мифологии?
Можно говорить о смешении всех этих жанров. Наподобие того, что существует в корейском кино. Но все же в первую очередь я говорил бы о мрачной сказке. Ведь в этом жанре можно смешать все – и триллер, и мифологию, и трагедию.
- И немного комедии?
Да, и комедии тоже, в том смысле, что выжить можно только благодаря смеху.

- А как вы придумали первую сцену фильма со спиральным движением во время модного дефиле?
В фильме много символов, и один из них – спираль, которая, как мне кажется, является органическим для триллера движением: все движется по кругу, и чем дальше, тем больше этот круг сжимается. Из центра нет выхода, там лишь беда, кошмар, катастрофа. Я вдохновлялся сценографией одного реального показа, на котором был несколько лет назад. В этом движении моделей есть что-то головокружительное.
- И что-то от Данте?
Именно, это дантовский лабиринт ада.
- Вы мастерски владеете постановкой, монтажом и мощно работаете с музыкой. На что направлены эти ваши усилия в этой первой сцене? На дестабилизацию зрителя?
Но в ней есть и нечто прекрасное, ведь мир моды – это нечто, оторванное от реальности. С другой стороны, чтобы падение было головокружительным, падать нужно с большой высоты – с 20-го этажа, а не со второго. К тому же я хотел несколько прикрыть эту красоту – ту ее искусственность, которую люди часто могут воспринимать как коннотацию моды. На камеру смотрит череда женщин, которым не нужно ничего выражать, кроме того, что они превращают свои тела в манекены для одежды. Я думаю, что в символическом плане это уже говорит о многом.

- А мир моды с самого начала присутствовал в замысле вашего фильма?
Да, хотя мой фильм – вольная адаптация книги, в которой главный герой не был кутюрье. Но мне нужно было ремесло, которое бы привлекало повышенное внимание прессы, но при этом имела бы статус, не терпящий никаких имиджевых инцидентов, и мода от-кутюр пришла мне в голову почти сразу.
- И не стоит забывать об отношении в этом мире к женскому телу.
Да, объективизация женщины, ее тела. По сути, фильм начинается с показа мод и заканчивается похоронной церемонией. И в итоге между смертью и модой, крематорием и подиумом возникают общие дресс-коды. Это действительно коды, которые отвечают друг другу.
- Да, ведь главному герою даже приходится обряжать своего отца.
Именно, и во всем этом есть настоящий символизм.

- А чем обусловлен выбор Квебека как места основного действия? Какую роль играет место действия в вашем фильме?
Мне нужно было, чтобы главный герой был настоящим кочевником, человеком, оставившим позади свое прошлое, и чтобы он жил далеко от родины. И в то же время я хотел, чтобы он был франкоязычным, потому что мой английский еще очень слаб: даже если я понимаю его, я не настолько хорошо владею английским, чтобы на нем писать или руководить актерами. Так что Квебек был естественным выбором: с одной стороны, можно говорить, что у французов и жителей Квебека одинаковое ДНК, с другой же они принадлежать к североамериканской культуре, к тому образу жизни. И я подумал, что это было бы здорово, что Элиас вернулся бы в другую вселенную, в другой мир.
- «Наследник» и «Опека» имеют общую тему – насилие над женщинами со стороны мужчин – пусть о поданную с разных точек зрения. Вы делали это сознательно?
Да, к тому же мой следующий фильм станет завершением этой своеобразной трилогии о патриархате. Когда я снимал «Опеку» о насилии над женщинами говорили мало в отличие от современности. Но также я понял, что проблема мужского насилия касается не только женщин и детей – мужское насилие уничтожает и самих мужчин. Именно это мне и интересно исследовать – как это доминирование обращается против собственного источника.
- А, кстати, не можете ли вы подробнее рассказать о вашем следующем фильме?
Нет, я очень суеверен. Могу лишь добавить, что он станет завершением не трилогии, а тетралогии – ведь мою короткометражку «Прежде, чем все потерять» можно считать своего рода увертюрой к этой опере, которую я надеюсь завершить своим следующим фильмом.
- Что ж, спасибо за уделенное время и удачи!