«Сердце мира» как путешествие в сердце тьмы
Отрадно, что украинские прокатчики все же находят в себе смелость показывать по-настоящему интересные ленты российского производства. В последние пару лет можно было посмотреть «Нелюбовь» Звягинцева, «Ученика» и «Лето» Кирилла Серебренникова, а также «Аритмию» Бориса Хлебникова не только на фестивальных показах – на больших экранах тоже.
«Сердце мира» Натальи Мещаниновой («Комбинат «Надежда», «Красные браслеты») рассказывает историю молодого ветеринара, который живет на притравочной станции глубоко в лесу, и находит общий язык со зверями гораздо легче и проще, чем с людьми.
Фильм сравнивают с нашумевшей «Аритмией». Действительно, Мещанинова и Хлебников снова вместе трудились над сценарием (точнее, Хлебников выступил редактором скрипта Мещаниновой и Девонина), а главными героями в обоих фильмах стали молодые врачи. Но картина окружающего мира в этих фильмах существенно различается.
Дело в прогрессирующем пессимизме авторов. «Сердце мира» куда безнадежнее и «Комбината «Надежда», где слово «надежда» даже вынесено в заголовок, и «Аритмии», вдохновляющей жить, любить и работать невзирая на все обстоятельства. В «Сердце мира» окружающая действительность становится настолько токсичной, что жить бок о бок с собаками и лисами (причем в буквальном смысле слова) – единственный выход для человека, который хочет сохранить в себе как можно больше человеческого.
Но достоинства этой ленты не сводятся только к этой сомнительной, общем-то, метафоре бегства от цивилизации. Одно из важнейших достоинств «Сердца мира» – стиль этого фильма.
Не зря Мещанинова выходец из документального кино: погружение в фактуру у нее просто запредельное. Там, в сердце мира, время течет особым образом, а привычные вещи получают новое измерение – и глядя в экран, мы ощущаем достоверность этого пространства на физиологическом уровне. Во время просмотра под ногами хрустят ветки, ухают совы в лесу, собачья шерсть под пальцами жесткая и влажная на ощупь, алабай на плечах, как ему и полагается, пахнет псиной.
Впрочем, несмотря на весь свой скепсис, авторы приходят в итоге ко все тем же выводам: понимание и прощение остается самым главным, что может – и должно двигать людьми.
