Влад Троицкий: Я вхожу в категорию дебютантов

Известнейший украинский театральный режиссер и основатель-вдохновитель множества художественно-философских проектов Влад Троицкий принял активное участие в работе 8-го Одесского МКФ: он не только патронировал выступление своих питомцев Dakh Daughters на сцене Одесской Оперы во время церемонии открытия фестиваля, сидя за режиссерским пультом, но представил на питчинге вместе со своей супругой кинематографический дебют « Украинский Декамерон» по пьесе KLIM'а.

Корреспондент портала kino-teatr.ua  встретился  Владом Троицким и побеседовал не только о театре, кино, но и о предстоящем уже в сентябре юбилейном «ГогольФесте».

    ВТ. – У меня на самом деле нет скептицизма по отношению к публике: в этой красной дорожке, в этой игре в аристократизм есть какая-то прекрасная детскость, которая очень трогательная. И «Дотерсы» которые полны любви и свободы, готовы войти органично в любую среду, и поэтому когда нам предложили (причем уже не в первый раз) выступить, мы с радостью согласились (наконец-то совпали наши графики), ведь мы очень уважаем историю Одесского фестиваля, который, не взирая на все обстоятельства, растет, обретает свое лицо и становится лицом и Одессы, и Украины. Так что мне кажется, что это была органичная встреча, и даже в Оперном театре – со всей этой позолотой и мишурой. Да нам и не впервой играть в подобных залах – так было и в Париже, и в Вене, и во многих других городах. Так что для «Дотерсов» это естественно и они не испугались.

    ВТ. – Так и хорошо: пусть он говорит об искусстве таким языком – по крайней мере, это для него актуализируется. Он же ведь не говорит уже, например, о стадионе «Черноморец», он говорит о кино. У него такое представление о кино, да, он кострубато выразился – ну и что?! Он старался, а в следующий раз ему скажут выступить как-то поприглядистей, и он подготовится лучше – ведь он же готовился, придумал себе этот трюк. Поэтому слава Богу! Нельзя дергать цветы за головку, чтобы они быстрее росли – так они вообще расти не будут.

    ВТ. – Нет, тот проект вообще не мой, а о «ГогольФесте». А здесь мы представляем проект «Украинский Декамерон» - это игровой полнометражный фильм. Мы с супругой решили войти в категорию дебютантов, и это очень трогательно. А проект этот сам по себе очень защищенный художественно, потому что эта пьеса написана KLIM'ом, она написана для Одессы, тут этот спектакль играется уже 12 лет, а я его ставил еще и в Варшаве, в театре Анджея Северина, и он там идет с успехом. И я понимаю, что мне всегда в постановках не хватало воздуха натуры. Но у меня не совсем кинематографическое мышление, в отличие от моей супруги: она очень талантливый фотограф и она сделала один «закрытый» фильм, но очень страшный и очень документальный. И я пониманию, как она его делала 2 года: это было тотальное погружение. Но я его смотреть не могу, потому что он очень страшный. Его нигде нет: мы его делали для поиска денег для онкологических детей. Но вернемся к «Декамерону»: в пьесе это соединение Боккаччо и Гоголя и с комедией положений, мир посередине между Феллини и Кустурицей, который переходит в Тарковского.

    ВТ. – Да, соединение абсолютно разных по стилистике сцен, которые перетекают одна в другую. Мои любимые кинорежиссеры – это Бергман, Феллини и Тарковский: Бергман – театральный режиссер, который пришел в кино, Феллини – режиссер киношный, но делающий театр, и Тарковский – тоже кинорежиссер, но при этом очень драматический, делающий кино, подробное как театр. И все эти разные языки для меня близки. И что такое «Декамерон», кроме общего воспоминания, что это что-то об эротике? Там ведь есть маленький нюанс: там была чума, это почти пир во время чумы – люди закрылись в доме и рассказывают истории. А что такое чума в нынешние времена? Это – чума в наших головах, когда мы не в состоянии любить, когда наше потребление пожирает вообще способность чувствовать, война, которая, с одной стороны, буквальна в своей конкретике, когда просто гибнут люди, но при этом, с другой, приводит к рождению бесчувственности, что превращает человека в крысу. Вот об этом хочется сказать, но не морализаторствуя. И при этом наш фильм – это легкий жанр, это – мистическая трагикомедия. Начинается все как абсолютная комедия положений, совершенно вертепная история, где есть черт, смерть, чума.

    ВТ. – Ну да, вертеп. И понятно, что будет волшебная музыка…

    ВТ. – Ну зачем: у меня есть и «ДахаБраха», и своя Новая Опера. Так что музыка будет волшебная, черти будут чЕртовские, Смерть будет безжалостная, но финальные слова будут такие: «Если когда умру, услышу плач ребенка среди степи, присяду и умру».

    ВТ. – Осенью мы будем еще его подавать в Госкино, но составные части уже есть: и актеры, и музыка, и натура уже отобрана, сейчас решаем вопрос с оператором, художник есть, костюмер тоже.

    ВТ. – Немного, и самое сильное впечатление – Венгерский фильм «О теле и душе». Это по-настоящему сильное кино.

    ВТ. – Да ее будет делать Андрей Алферов. Иван Козленко ему поручил, и он будет делать программу в залах Центра Довженко. Но у в Сквоте будет еще своя программа, альтернативная, в которой тоже будут очень интересные фильмы. Например, не далее, как сегодня я договорился с Аттилой Виднянским (родом из Закарпатья, выпускник института им. Карпенко-Карого – КТ.), худруком Национального театра Венгрии, о показе его фильма «Олень» с Мари Теречик и другими суперактерами.  И этот показ «Оленя» станет украинской премьерой. И еще некий Волков подошел ко мне и предложил фильм «Уйти в отрыв» - документальное кино, которое финансировало Госкино. И он мне очень понравился, так что если его не возьмет Алферов, то я его покажу в Сквоте. Ведь я вообще-то не очень люблю, когда мне навязывают что-то к просмотру, но тут я не смог оторваться от экрана. В нем две параллельные истории: виртуозного скрипача, который преподает в школе, и Пипы, который сначала был в «ВВ», потом в «Борще», а сейчас работает с «Атрактором». И они еще увязаны на Майдан. В общем, очень сильное кино.