Жизнь жизни
Рецензія на фільм: Життя Адель
«Жизнь Адели» Абдельлатифа Кешиша – из числа тех немногих произведений искусства, которые с момента своего первого публичного появления начинают жить своей жизнью, меняя тем самым наши представления об искусстве, кинематографе, да и самой жизни. Спустя 5 месяцев после каннского триумфа «Жизни Адель» определения этой ленты Абдельлатифа Кешиша как «главного фильма нового тысячелетия» не кажутся преувеличением. Наконец-то эта лента добралась и до наших экранов, окруженная шлейфом скандалов и флером критических баталий. Попробуем же разобраться с главными обвинениями в адрес этого шедевра кинематографического искусства.
Раздается множество голосов, утверждающих, что сцены секса в этой ленте слишком длинны, диссонируют с остальным фильмом, служат исключительно пробуждению мужских сексуальных фантазмов, носят экзибицонистский, вуайеристский, провокационный и порнографический характер (нужное – подчеркнуть).
На самом же деле они восхитительны, захватывают дух и целиком и полностью подчинены целям повествования и раскрытию персонажей. Наверняка они войдут в историю графического, скульптурного и кинематографического представления «ню», тела и эротизма. Эти сцены могут являться порождением фантазий Кешиша, а могут и не являться. А даже если это и так, то что? Разве история искусства не состоит из этого – из страсти художников к своим моделям? Думать, что Кешиш занимался онанизмом, снимая своих актрис, занимающихся любовью, значит безоговорочно обвинять в том же самом Боттичелли, Рубенса, Пикассо, Майоля, Ренуара, Бергмана, Пиала.
Некоторые говорят – лесбиянки не так занимаются любовью и юные девственницы тоже это делают не так. Но откуда они это знают? Кто может обладать абсолютным знанием о том, как занимаются любовью лесбиянки и девственницы? Кто может претендовать на установление законов плотской любви? Секс - дело интимное и индивидуальное, это сценарий, который не пишется заранее. Нужно ли быть лесбиянкой, чтобы иметь право снимать лесбийские сцены? Надо ли быть гангстером, чтобы иметь право снимать гангстерские драмы? Одно из главных преимуществ кинематографа и состоит в возможности снимать тех, кем автор фильма не является, снимать то, что ему неизвестно, то, что он воображает. И раз зритель имеет привилегию смотреть фильмы, изображающие миры, полностью отличающиеся от его повседневного мира, то давайте оставим право и автору такие фильмы снимать.
Глядя же на сцены секса между Адель и Эммой у Кешиша, не стоит задумываться над тем, как занимаются любовью лесбиянки – нужно лишь понять, что это героини фильма так занимаются физической любовью, а Кешиш снимает это так интенсивно, а актрисы настолько отдаются игре, что им веришь, и благодаря этому эти сцены дополняют портреты Адели и Эммы.
Некоторые критики считают камеру Кешиша «хищной», за то, что она снимает актрис-женщин в качестве жертв, объектов желания режиссера-мужчины. Но почему «Жизнь Адель» должна страдать за все фильмы (по большей части – шедевры), в которых женщины снимаются мужчинами в качестве объектов желаний? Камера по природе своей хищна, и не только в руках Кешиша. В этой ее природе и кроется причина, по которой некоторые примитивные племена отказываются фотографироваться или же сниматься – они опасаются, что камера украдет их душу. Но у этого вампиризма есть и другой аспект – отношения между художником и его моделью. И «Жизнь Адель» - частично и об этом. Но, кажется, тройной каннский успех этой ленты свидетельствует о том, что «Жизнь Адель» изменил что-то неуловимое в отношениях художника и модели, режиссера и актрисы – и режиссеру, и блистательному дуэту Адели Экзаркопулос и Леа Сейду, постепенно становящейся новой Изабель Юппер своего поколения, были возданы одинаковые почести – впервые в каннской истории.
Алексей Першко 5 листопада 2013
