От не читавшего книгу дилетанта в запахах

Это не парадный Версаль и не лишь немногим уступающий ему в плане этого Париж в в известном всем сериале про Анжелику, а действительно большой, серый, шумный и.... грязный мегаполис середины XVIII столетия /что касается Парижа, снятого в Барселоне/.и маленький провинциальный городок, не лишенный, впрочем, колорита /что касается Грасса, снятого в Сальвадоре/. Если бы «Парфюмера» снимал французский режиссер, и Париж, и Грасс были бы совсем другими. Если не парадности, то немного лоска и блеска точно прибавилось бы. Это в крови всех французов. А в экранизации “Парфюмера” именно этого и надо было избежать.

В картине Ф.Тиквера господствуют серые блеклые краски, тени и мрак. Благодаря профессионализму оператора хорошо передается угнетающе-зловещая атмосфера парижских кварталов. Именно их такой темноты парижских закоулков и возникают гении подобно Греную, коих этот век породил немало. Благодаря почти полному отсутствию ярких красок в фильме была достигнута и другая цель – сосредоточить внимание зрителя сугубо на поведении и действиях персонажей, в первую очередь – самого Жана-Батиста Гренуя, поскольку в основном именно ему предстояла весьма сложная задача визуализировать запахи на экране и передать насколько возможно точнее свои “обонятельные” переживания. И на мой взгляд, английский актер Бен Уишоу справился с ролью блестяще.

Узнав из прессы уже после просмтора, что Гренуя могли сыграть Джонни Депп или Леонардо ди Каприо, я искренне порадовался выбору режиссера. Я отдаю должное этих двух актеров, но у обоих уже сложился определенный имидж характерных героев, в чем то даже сходный – этакие обаятельные симпатяги-авантюристы, готовые в равной степени как к подлости, так и благородству, а нередко и совмещающие в себе эти начала.

Понятен их интерес к этой роли – каждому из них предстояло бы воплотить на экране образ гения, которых в их творческом багаже еще не было. Правда, Депп уже играл, к примеру, роль английского писателя Джеймса Барри в “Волшебной стране”, а Ди Каприо – поэта Артюра Рэмбо в “Полном затмении”, но это гении, на мой взгляд, иного толка, чем Жан-Батист Гренуй. По сути впервые вышедший на большой экран и мало кому известный до этого за пределами Англии тут стал куда более уместным. На этого актера в силу его дебюта в кино можно было смотреть абсолютно незаангажированно, не опасаясь, что из-под маски гениального парфюмера вдруг подмигнет лукавая физиономия Джека Воробья или знакомая всем наивная и беззащитная улыбка художника Джека.

Что же касается Бена Уишоу, то он не стал пытаться изображать что-то очень высокое и исключительное, а весьма просто и искренне передал на экране образ человека гениального и несчастного в равной мере. Выжив в этом мире не “благодаря”, а “вопреки”, глубоко безразлчиный всем, начиная от собственной матери, он безотчетно и неосознанно стремится получить то, чего он был в своей жизни абсолютно лишен – любви и внимания. Но достичь этого иным путем, нежели возвысясь над другими, посредством прояления искренних чувств и доброго делания, он не может, поскольку в нем развита и обострена сугубо “обонятельное” восприятие мира.

В принципе, увы, весьма типичная трагедия для неординарной личности. Одновременно и счастье, и проклятие. В данном случае счастье более многогранно воспринимать этот “пахучий” мир и проклятие людского отторжения, потому что он не такой, как все. Такие ощущения он непроизвольно и неуловимо он рождает в людях с момента собственного рождения /простите за тавтологию/. Не познав и не ощутив любви, привязанности, нежности, Жна-Батист Гренуй целиком с головй погружается в мир запахов.и собственных “обонятельных” переживаний.

Получив от мира с самого момента появления на свет уроки равнодушия и жестокости, он бессознательно и инстинктивно бежит в мир запахов, недоступный и недосягаемый для других в такой мере, как для него. Тут он пока счастлив или очень уверен в том, что он счастлив. Но это иллюзия. Дар так воспринимать запахи дан Жану-Батисту Творцом, который каждому дает возможность откопать и приумножить зарытые /скрытые/ таланты во славу Божию.

Но отсутствие христианского и вообще какого-либо религиозного сознанияи, воспитания в конечном счете приводят юного гения совсем не на ту стезю и приводит его отнюдь не Бог, а враг рода человеческого. Заложенное в человеке стремление к созиданию гипертрофируется и искажается. Одно из вспомогательных. чувств, помогающих человеку постигать мир как многогранность Божьего творения, коим является и обоняние, становится единственным путем его постижения. Соответственно и люди для него - только субъекты с определнным запахом, ничем в этом плане не отличающиеся от животных и растений. И если бы идеальный запах таился в растениях, не было бы и убийств. Но он таится в людях и его надо “поймать “ и сохранить. Любой ценой! А поэтому и цена человеческой жизни для Жана-Батиста ничтожна.

Трагический парадокс в том, что, что вроде бы созидая “идеальный запах”, Жан-Батист по пути все разрушает и главным образом – чужие судьбы, оставляя за собой не только невинно убитых девушек, но последовательно по воле рока погибающих всех, кто имел к енму какое-либо отношение.. В фильме это четко отображается: мать, хозяйка приюта, хозяин кожевенной мастерской, учитель и наставник, ну и далее... Слишком высокая цена за славу и признанние и даже за любовь, если бы он все-же ее в конце-концов получил, не правда ли? Но Жан-Батист этого не осозгает. Тут очень показательным является его первое убийство, совершенное им случайно.

Ни страха, ни ужаса от содеянного гений запахов не испытывает, разве что легкое удивление, что мастерски и передает актер. И выражения лица, и движения чуть ли не безмятежны! Поспешность и порывистость мы начинаем наблюдать после того, как ускользает запах – такой вожделенный, который он вроде обрел, но тут же упустил. Вот подлинная трагедия для Гренуя, а не загубленная юная жизнь! .Вот его мерило ценностей! И даже незнакомым с произведением П.Зюскинда и дальнейшим сюжетом фильма становится ясно, что на этом Гренуй не оставновится, что это только начало его трагического пути.

В фильме актер неразговорчив. Все его чувства и внутренние переживания передаются при помощи мимики и прекрасно отработанной пластики – движения актера всегда соотсветствуют ситуации. Они могут быть стремительными, как в сцене с “экзаменом” на приготовление духов, плавно-грациозными, вершиной которых станет сцена на площади перд несостоявшейся казнью, в которой каждое движение героя передает его непоколебимую уверенность в себе и полное презрение к смерти, которая в первые минуты этогой сцены для него еще воплне реальна. А потом ленивый взмах платочком – и толпа заходится в экстазе. Символично и характерное поведение героя при встрече с первой жертвой.

Хотя и Гренуй смотрит на нее в упор, создается сильное впечатление, что “видит” он ее сугубо носом. Все остальные чувства – зрение, слух ит д. полностью отключены и вся сила чувственных переживаиий сосредоточилась в работе обонятельного органа. Такое поведение станет “визитной карточкой” будущего гения при всех его дальнейших встречах с новыми “носительницами ингридиентов” для его идеальных духов. Чтоже касается собственно фактуры Бена Уишоу, то от почитателей Патрика Зюскинда доводилось слышать мнения, что, мол, Жан-Батис Гренуй в книге куда более уродлив в силу объективных и субъективных /последствия болезни/ причин.

Но мне кажется , авторы фильма пошли по правильному пути Уродливость неизбежно привлекала бы большее внимание, а герой Бена Уишою не красив и не уродлив, он зауряден и незаметен. Мужчин с такой невыразительной и некричащей внешностью по улицам Парижа да и Грасса в те времена шаталась уйма! Поэтому и вычислить в нем убийцу, когда еще и совершенно непонятны мотивы, было весьма сложно. Так что, на мой взгляд, акцент режиссера и незаметность, а не уродливость, в картине был сделан правильно. Следует, безусловно, коснуться, и “обонятельных” переживаний героя.

Выразить их визуально, конечно, очень сложно, если вообще возможно. Тут не первый план вышла снова мимика часто поторяющиеся крупные планы лица героя. Работа оператора тут, без сомнения, выполнена очень профессионально. Свою роль сыграла и музыка, подчеркивающая события и настроения. Других путей, собственно и не было, поскольку, как я уже отмечал выше, Жан-Батист все переживает внутренне, а количество произнесенных им за фильм слов вполне сопоставимо с количеством слов, произнесенных героем Арнольда Шварцнеггера в первом “Терминаторе” /у последнего их было всего 700 и он получил за каждое из них по подсчетам по 21 тысяче 429 долларов, интересно рассчитать аналогичный гонорар Бена Уишоу/. Завершая разговор о главном герое, следует остановиться на кульминационной сцене на площади Грасса. Момент триумфа гения запахов становится моментом его полного падения и краха. Короткие минуты торжества сменяются минутами подлинного ужаса и отчаяния.

Жан-Батист не испытывал страха и колебаний перед убийствами, он безучастно выслушивал на дыбе страшные угрозы убитого горем отца Лауры, которые привели в содрогание самого закоренелого и матерого убийцу, но только не одержимого “высокой идеей” парфюмера. Так же понуро он переносит издевательства тюремщиков и спокойно выслушивает приговор. Настоящие потрясение, страх и разочарование, как говорилось выше, он переживает, как не странно, именно в момент упоения собственным торжеством. Он достиг цели, но перед ним поистине с ужасающей и уничтожающей все его безумные надежды, встает вопрос: “А зачем?! Ради чего?!” Его подсознательное и не осознаваемое им самим вполне стремление к подлинному и искреннему чувству, которое он надеялся привлечь к себе, создав идеальный запах, принесло ему мучительные страдания и боль, несравнимые с теми, через которые ему довелось пройти за свою жизнь.

Чувственность не может подменить чувство. Толпа на площади не восхищается собственно Жаном-Батистом Гренуем, а одержима примитивным, сравнимым с животным, инстинктом, который приводит к масштабной и бессознательной оргии. Животные оставляют метки с сильным запахом в брачный период, что служит сигналом к спариванию для самцов и самок. На площади Грасса по сути происходит то же самое. Так называемый запах девственности пробуждает элементарную пьянящую похоть, похожую на дейстивие гипноза. Кто-то может сказать, что переживания Гренуя в этом эпизоде обусловлены разочарованием от не испытанной им самим страсти на фоне страстей, бушующх вокруг него на площади. Может, в какой-то мере это и верно. Нужно быть очень стойким, чтобы не поддаться мнимой сладости всеобщего разврата, царящей рядом.

Герой Бена Уишоу такой моральной стойкостью явно не обладает. Но главное не в этом, а в том что до Жана-Батиста с ужасающей ясностью доходит, что как человек он так и остался непонятым и непринятым для людей. Одержимая толпа приветствует его как “того, кто принес им радость”, то есть запах, позволил погрузиться в эту пьянящую атмосферу мнимой любви, а на самом деле – примитивной чувственности, обусловленной инстинктами. Страсть и похоть сладки только внешне, а за ними незибежно послдуют похмелье и горечь.

Жан-Батист Гренуй конечно не философ и не понимает этих философских причинно-следственных связей, но все же чувствует фальшь, чувствует, что запах девственности не стал запахом любви. В первый раз за всю жизнь в нем начинает говорить сердце, а не нос. И не случайно память возвращает его к той поворотной для него трагедии первого убийства невинной девушки. Все могло сложиться иначе. Они моглм полюбить друг в друга, создать семью, быть по настоящему счастливыми. Но пути назад уже нет. И впереди – тоже пустота.

Запахи обманули Гренуя и завели в западню. В начале фильма говорится, что в мире нет такого количества слов, чтобы в полной мере передать все многообразие запахов. Но как оказалось, не существует запаха любви – этого высшего проявления Божественной сущности, милостивого дарованного Создателем человеку. Запах сопровождает тварный то есть материальный мир и служит характеристикой предметов осязаемых, да и то не всегда – вспомним слова парфюмера Бальдини об отсутствии запаха у меди и свинца. Хотя всполедствии мы и услышим от Гренуя, что “страх порождает вонь”. Но это не запах страха как чувства, а следствие определенных физилогических процессов в организме в результате мозговых импульсов, рождаемых возбуждением. Сам страх тоже не пахнет. Таким обьразом, путь к любви и внимание, выбранный Гренуем, оказался ложным.

И именно поэтому для него так сильна боль от утраты момента, когда можно было пойти другим путем и испытать подлинное счастье, которое не в состоянии заменить короткие минуты пьяного упоения толпы. Заветная, яркая и красивая издали цель вблизи оаказлась колоссом на глиняных ногах – фальшивым и неустойчивым. Поэтому само существование для Гренуя стает бессмысленным, и его конец столь же логичен, сколь и внешне ужасен.

Где появился на свет, там и канул в небытие. Толпа, которая не растерзала Гренуя в порыве ярости, растерзала его в порыве любви, вернее в порыве страсти. Потому что от подлинной любви к ненависти не один шаг и не два, а намного больше, если вообще такой путь существует. А вот от одной страсти к другой – может быть.. Но в любом случае – это путь разрушения и гибели, что и доказала смерть Гренуя. Справедливость требует упомянуть и о других актерах, чьи роли весьма заметныи заметны именно благодаря их актерскому таланту. Речь идет об Дастине Хоффмане /Джузеппе Бальдини/ и Алане Рикмане /Риши/. По понятным причинам на первом плане в фильмк герой Бена Уишоу. Но эти актеры тоже запомнятся своей работой в “Парфюмере”.

Дастин Хоффман блестяще вжился в роль стареющего и начавшего терять профессиональную хватку известного изготовителя духов. Безукоризненно отработана его первая встреча с талантливым самородком, борьба уязвленного самолюбия и восхищения тяжела, но объективность мастера в конце концов берет верх, и он помогает Жану-Батисту сделать первый шаг на пути едва на тот момент обзначившейся вершине славы, с которйо последний рухнет, едва успев подняться. Касаемо Алана Рикмана, то, на мой взгляд, внимания на его герое сосредотачивалось еще реже, чем на герое Дастина Хоффмана, хотя по совокупному времени пребывания в кадре их роли равны.

Характер героя Хоффмана рисуется последовательно и практически беспрерывно вплоть до самой смерти героя. Характер второго обозначается короткими киномазками, на экране он всегда появляется одновременно с Лаурой, что обусловлено сюжетной линией и собственно ролью заботливого и пекущегося отца. Благодаря своему таланту Алан Рикман создал , несмотря на вышеупомянутое обстоятельство, целостный и запоминающийся образ, в общем-то не оригинальный, но добротно слепленный и искренний, который с полным правом можно считать его творческой удачей.

Отдаю должное и другим задествованным в фильме актерам и актрисам. Каши никто не испортил, но две вышеназванные роли запомнились особенно. Об операторской работе и музыке я уже сказал выше. Профессионально поработали также художники, гримеры и костюмеры, хотя конечно костюмы и внешний антураж тут играют второстепенную роль, главным образом очерчивая исторический фон - Францию XVIII столетия. Ну а где же еще мог родиться Жан-Батист Гренуй?! Но как я уже сказал в начале, в картине показан не только лоск и ароматы парфюмерных лавок, но и вонь парижских отбросов, которые действительно сосуществовали в ту эпоху бок о бок.

Подытоживая разговор о фильме, хочется оценить его скорее положительно благодаря тому, что его создатели с поправкой на отдельные огрехи, наверное неизбежные при экранизации подобных произведений, смогли ярко и эмоционально передать трагедию неординарной личности, в силу объективных т субъективных обстоятельств пошедшую по ложному пути положившую в залог успеха и признания не высокое чувство, а чувство низшего порядка, второстепенное и не дающее человеку настоящей радости и счастья, если поставить его во главу угла и сделать главной целью своей жизни, наивно надеясь, что чувственность перерастет в настоящее чувство. Но оно в него перерасти не могло.

Вот такое мнение сложилось у не читавшего книгу Патрика Зюскинда дилетанта в запахах.